Стояли те недолгие дни ранней осени, которые обычно в народе называют золотыми. Хлеб был давно уже убран, голые поля выглядели несколько необычно и только усиливали общее впечатление легкой грусти.

Особенно приятно в эти дни побродить по лесу, где в огненно-медвяные завязи рябин и берез вдруг вплетаются темно-зеленые ветви елей. Нет-нет и упадет от набежавшего ветерка кленовый лист - жемчужина осеннего леса.

Со мной было старенькое ружьецо с причудливой резьбой на стволе и более того, желание отдать свое воскресное время заветным охотничьим тропам. Меня интересовал противоположный берег Уфы. Пришлось идти в сторону ближайшей пасеки в надежде найти там лодку.

Скоро раздался звонкий лай собаки, и я лицом к лицу столкнулся с хозяином чудного городка, седым, но крепким, как березовый комель, стариком, в выцветшей рубахе, со спокойными антрацитовыми глазами из-под белых ресниц.

Мы разговорились. Лодка была свободна. Я взял желтое весло и обещал вернуться к вечеру. Пасечник посоветовал мне пойти до Семи Братцев. Мне не раз приходилось слышать о Семи Братьях, семи угрюмых камнях, которые неровными столбами стоят над Уфой-рекой. Отпечаток чего-то древнего и могучего заключен в их немом замшелом величии.

На один из камней можно было взобраться. Взгляду открывалась чудесная панорама: хвойный лес вперемежку с лиственным давал интересную игру осенних красок. Всю картину пейзажа дополняла темно- синяя жила рек, которая то блестела, то неожиданно пропадала за лесистыми склонами гор. Почти на самой вершине соседнего брата камня, крепко схватившись коричневыми корнями за расселины скал, наперекор всем ветрам, стояла на северной стороне сосна. Горизонт был так широк и свободен, что самые долгие горы казались призрачно-синими и тонули в полуденной дымке осеннего воздуха.

Камни молчали, словно хранили от кого-то свою вековую тайну. Когда я отошел довольно далеко от Семи Братьев и снова посмотрел на них с солнечной стороны, то удивился их некоторому сходству с обликом человека. Выступы и шероховатости скал сгладились на расстоянии и приняли округлые формы. Недостающие черты лица подсказывало воображение. Могучими памятниками чему-то давнему и благородному казались эти камни-братья. Я решил по возвращении обязательно расспросить старика-пасечника о Семи Братьях.

К вечеру я уже был на пасеке. Скоро стемнело. На небе появились звезды. Старик предложил мне остаться у него, а утром выйти в дорогу. Мы развели костер. Пасечник из подстреленной мною утки приготовил на углях такой шашлык, точно всю жизнь этим только и занимался. После ужина он взялся за «колдовство»: набил в ведерко полыни и подвесил на треноге.

- Зачем вам настой полыни? — удивился я и хотел заглянуть в котелок.

- Не смотри, - тут же предупредил пасечник.

- ?!

- A то станешь восьмым братом-камнем.

Я чувствовал, что старик шутит, но за его словами и кроется тайна Семи Братьев. Он сел у костра, подбросил в него сучьев и загадочно посмотрел на меня. Мы долго молчали. Казалось, пасечник что-то припоминал, собирался с мыслями. Потом долгим взглядом посмотрел на ночной лес.

- ...Это было давно, - начал он, продолжая наш разговор. - Жил на Руси вольный хлебопашец. Горя не знал. Кормила его земля и поила, и вырастил он семь сыновей, один другого сильней и краше. Дожили б и они до глубокой старости, но только узнал царь-мироед о том, что где-то на краю России живет вольный хлебопашец. И решил он наказать хлебороба за то, что он свободный. Пока трудились братья в поле, засекли царские посланники старика до смерти. Тогда поклялись братья найти на Руси правду и отомстить за невинную смерть отца. Долго они ходили по земле, сырой от народных слез, пока не встретилась им добрая старушка-фея. Узнав про горе, решила она помочь братьям. Привела в дремучий лес, наложила в большой котел руды и наказала: «Топите этот котел и день, и ночь, и целый год. Как наступит такой же день другого года, тушите костер водой из реки и доставайте из котла меч. Им вы добудете правду и свободу. Да смотрите не заглядывайте в котел раньше времени -— беда будет!».

Звонко залаяла собака. Пасечник обернулся, пристально посмотрел на убегающую в лес тропинку.

- Но не послушались ее братья. Так им не терпелось взяться за великое дело борьбы за правду и свободу. Заглянули они в котел раньше времени. Раскололось вдруг небо в страшном грохоте, гроза разразилась, и превратилить те братья в камни. С тех пор и стоят они над Уфой-рекой - Семь Братьев, семь великих камней.

А свободы и правды после них добился сам народ русский. Сказывают еще, что перед великими бедами качаются эти камни, как от ветра, предупреждая людей об опасности.

Налетел сырой ветер и принес осенние ароматы вянущих полей. Последние языки пламени плясали на углях. Пасечник молчал. Потом он взял ведерко с настоем полыни и полил им вокруг шалаша:

- Ну, теперь можно и спать спокойно: ни одна тварь не укусит.

Мы подкинули в костер побольше дров, припасенных пасечником на случай дождя, и легли в шалаш. В воздухе заметно посвежело. У горизонта гасли звезды. Старик молча встал и долго прилаживал у входа в шалаш большую дубленую шкуру.

В. Спиридонов

// Вперед. —1972. — 21 окт. — С. 3.

• Назад