В Красноуфимске долгое время жила и работала замечательный человек - врач Мария Александровна Туманова. Немногие знают о ее трагической судьбе и судьбе ее мужа писателя Елпидифора Титова.
«В. Титов». Эта подпись часто встречалась на страницах газет и журналов Дальнего Востока в 20-30 годы. Титов был человек талантливый, пишущий, печатал рассказы, очерки, памфлеты, литературно-критические статьи, стихи, переводы, обзоры на международные темы. Крепкая дружба связывала его с писателем А. П. Гайдаром. В 1934 году Титов был принят в Союз писателей. В это время он закончил работу над поэмой о партизанском движении и исторической пьесой о Дальнем Востоке, был близок к завершению сборника литературно-критических работ. Но...
Начались проверки, гонения. «Титов Е. И., 1896 года рождения, сын попа, кандидат в члены ВКП(б). В данное время работает в качестве заведующего иностранным отделом редакции газеты «Тихоокеанская звезда». С 1926 по 1932 год Титов находился в Харбине у тестя, бывшего присяжного поверенного, белоэмигранта Туманова. С ним поддерживает связь и сейчас. Причем все письма получает на имя своей десятилетней дочери. В чистку 1933 года Титов, как политически неустойчивый и за связь с чуждым элементом (родственники-белоэмигранты), был исключен из рядов ВКП(б), но впоследствии восстановлен. Жена Титова, врач диспансера, по убеждениям монархистка...».
Собранного компромата организаторам травли Е. Титова показалось недостаточно, и они прибегли к выискиванию «блох», вроде: «выступал независимо со своим мнением», «сотрудничал во время колчаковщины в Иркутске в белоэмигрантской газете», «эмигрировал вместе с антисоветскими элементами в Харбин...»
В 1936 году В. Титова исключили также из кандидатов в члены ВКП(б), а 4 августа 1937 года органы НКВД арестовали его прямо на работе, в редакции журнала «На рубеже». В сентябре того же года арестовали и его жену Марию Александровну, врача краевого кожно-венерологического диспансера. Обоих постановлением НКВД и прокурора СССР приговорили к 10 годам лишения свободы. Елпидифора Иннокентьевича – без права переписки.
Е. Титов пытался бороться за честное имя мвое и жены. Еще в 1936 году, когда в городском комитете поступили обличающие документы, Елпидифор Иннокентьевич пишет обстоятельное письмо, в котором доказывает абсурдность выдвинутых против него обвинений: «Решительно отвергаю какие бы то ни было попытки навязать мне обвинения в так называемой «связи с чуждым элементом моей жены Марии Александровны. Она никогда, нигде в антисоветской деятельности не обвинялась и не может быть обвинена...».
Он обращался не только в Хабаровский горком партии, но и в Далькрайком ВКП(б), наконец - в комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б). Всюду - молчание. Приближался роковой час...
Они поженились в 1922 году. Мария заканчивала медицинский институт, Елпидифор работал на кафедре русского языка Иркутского университета. В 1924 году родилась дочка Маша. С малышкой было нелегко, и Мария часто увозила ее к родителям, которые жили в Маньчжурии, естественно, приезжала сюда к ним проведывать дочку. В один из таких приездов в Харбин ее, как врача, мобилизовали на борьбу с эпидемией Холеры. «Я езжу по больным, - Писала она мужу. - Страшно: сопки, кругом хунхузы... Когда очень боюсь, вспоминаю о тебе. Я все-таки Трусиха, и мне бы очень хотелось «покойно пожить. ...Холодно, темно, грязно, а кругон умирают люди. - Я столько пережила, что стала, как мне кажется, на много лет старше тебя».
В 1927 году они, наконец-то, вместе живут в Харбине, работают на КВЖД, она - врачом, он - в библиотеке. Но советским людям в Маньчжурии становилось все труднее, и в 1932 году семья Титовых вернулась в СССР, в Хабаровск. Елпидифор Иннокентьевич много работает, пишет пьесы, выезжает в воинские части на литературные доклады, дружит с артистами.
«Заявляю совершенно искренне, что никаких антисоветских и антипартийных помыслов у меня никогда не было. Не сделал ни одной политической ошибки, помогал писателям и читателям любить наш край, нашу социалистическую Родину. К 20-летню Советской власти я думаю закончить новую повесть, посвященную народам Севера, - писал он в Далькрайком ВКП(б) в 1936 году, защищаясь от политических нападок.
Вспоминает их дочь Маша. Мария Елпидифоровна (сейчас живет в. г. Амурске): «У отца хранились письма Аркадия Гайдара. Во время обыска при аресте отца письма Гайдара были изъяты. Маму арестовали через полтора месяца после папы и приговорили к 10 годам лишения свободы. Сначала она была на общих работах на Колыме, потом работала по специальности - врачом-венерологом. В 1942 году с Колымы перевели в Мариинский лагерь. Через год актировали, затем освободили с указанием постоянного места жительства: г. Красноуфимск Свердловской области.
Многие годы мама надеялась, что встретится с папой. Говорила: «Может быть, Еля вернется, и мы хоть в старости будем, наконец-то, вместе». Она всюду посылала запросы, и всякий раз ей отвечали: «Ваш муж жив. Приговор остается без изменений. В 50-е годы, уже после смерти Сталина, она написала запрос на имя Ворошилова. Ее вызвали в Красноуфимский ОВД и сообщили, что Титов Елпидифор Иннокентьевич умер в 1944 году от правостороннего воспаления легких. Это было похоже на правду. В 1957 году родителей реабилитировали, папу - посмертно. И тогда нас ознакомили с документом, имеющим гриф «секретно». Оказывается, отца приговорили к высшей мера наказания - расстрелу, приговор был приведен в исполнение в весенний день 1938 года».
Откуда у нежной, хрупкой, слабой Марии Александровны брались силы, чтобы выстоять, выдержать все то, что пришлось на ее долю? Арест, тюрьма, каторжные работы, при живых родителях дочна-сирота, воспитывается в приюте. В душе черная ночь, без единого огонька, но внешне она остается той же обходительной, доброй, внимательной, интеллигентной женщиной. Долго верила Мария Александровна в непогрешимость Сталина, никак не укладывалось в голове, что «вождь народа» повинен в массовых репрессиях.
Весть о расстреле будто надломила ее, застыло все изнутри, никого не пускала она в свое сердце. «Вернется мама с работы, ляжет на кровать, закроет лицо платком и так лежит неподвижно часами, - вспоминает дочь. - Я очень ждала реабилитации родителей, но когда узнала всю правду, то ужаснулась».
В Красноуфимске Мария Александровна Туманова проработала 20 лет заведующей кожно-венерологическим кабинетом. Люди уважали ее как врача, доверяли. Безотказной была она труженицей. Не случайно в 1949 году по инициативе Свердловского облвенинститута и облвендиспансера ее наградили, знаком «Отличник здравоохранения». По тому времени это был невиданный случай: Сталин еще жив, о реабилитации «врагов народа и речи не было...
Воспоминания дочери: «Мама сильно переживала смерть отца, всю трагедию их судьбы. Днем в больнице работает без устали, не считаясь со временем принимает больных. Дома тоже готова горы переворотить для нас, забывая о себе. Но перед сном взмолится вдруг: «За что? За что, бедный Еля! За что всю жизнь изломали?!».
Все оставшиеся силы свои, любовь и доброту к людям она потратила на работу в больнице и на семью дочери. Но несчастья не кончились, впереди ее ждали новые испытания. В 1962 году она ослепла из-за глаукомы. Это ли не трагедия для такого деятельного человека, как Мария Александровна?! Работать, хлопотать, недосыпать изо дня в день, будто торопя там самым свою жизнь к роковой черте. Кто знает, может так и представлялись ей оставшиеся дни? Но вот не стало для нее белого света, а это значит, и работы, не в чем выложиться исстрадавшейся душе. Да еще у дочери случились неприятности с мужем и, чтобы выровнять отношения, уехали дочка с зятем, увезли горячо любимых внуков. Не звенят больше любимые голоса-колокольчики в доме. Пусто, одиноко, скучно... Приехал брат ухаживать за больной, скрасить ее одиночество. Но все не то, не то...
Прощальной весточкой родным и близким, знакомым стала роковая записка от 5 сентября 1963 года: «Милые мои, родные и все знакомые люди! Я не могу больше жить слепой и быть тунеядцем. Простите Меня!» Разбита жизнь, в ней остались одни обиды. Не вынесла, принела таблетки.».
Еще в 1918 году писатель-коммунист Е. Титов написал стихотворение «Сын земли», словно предвидя свою судьбу:
Я сын земли, давно забытой Богом,
И для меня иной Отчизны нет,
Чем этот скудный край, где жидкий свет,
Как молено, дрожит зеленым логом,
Я был рожден, когда упрямым, рогом
Вражда вспорола тело мирных лет,
Когда убийства бешеный стилет,
Змеею проблистал по всем дорогам.
Но я не бросил матери укора, -
Я сын земли, и эта жизнь моя
Тебе одной, одной тебе, земля.
Тысячи красноуфимцев провожали в последний путь врача Марию Александровну Туманову. Жалели. Вспоминали доброту доктора...
На городском кладбище стоит скромный памятник. Могилка эта не забыта - приходят люди, отдают дань памяти и уважения. «Я ухаживаю за могилкой, - рассказывала, придя в редакцию Екатерина Александровна Грешнева, ветеран педагогического труда педучилища. - Соседкой мне Мария Александровна приходилась, были мы все равно как подруги. А дочка ее Маша мне до сих пор пишет, спрашивает про могилку, вообще про город. Уж внуки ее, а Титовых правнуки, стали взрослыми. Им ведь все про бабушку и дедушку интересно знать».
Помнят Марию Александровну и те. с кем она проработала рядом многие годы. Врач-дерматолог железнодорожной больницы Надежда Тихоновна Клишева отзывается о М. А. Тумановой-Титовой как о замечательном враче и чутком товарище: «Думаю, многие из жителей города помнят столь внимательного, эрудированного доктора. А мы учились у неё - работать, спасибо за ту науку! О себе же, о судьбе своей она не любила рассказывать, не касалась этой темы, словно боясь воспоминаний.
Воспитаны, сформированы были супруги Титовы Великой Октябрьской социалистической революцией и отдали себя без остатка служению ее идеалам.
Л. ЗМЕЕВА.
// Вперед. - 1990. - 13 нояб. - C. 2.
РАССКАЗ М. С. МАВЛЮТОВОЙ, Героя Социалистического Труда
Нас у матери было пятеро детей. И на верное, судьба нашей семьи была схожа с судьбой многих миллионов крестьянских семей дореволюционной России: нужда, притеснения. Революция, борьба за повсеместное установление Советской власти пробудили активность трудящихся масс.
Помню, как однажды белогвардейцы арестовали нашу маму, и она в каталажке отсидела неделю в Саране. А старший брат наш был зверски избит плетьми: белобандиты, как и царские жандармы, требовали от нас безропотной покорности. Но народ уже почувствовал свою силу. Когда пришла к нам Красная Армия, брат вступил в нее добровольцем. Он так н отдал свою жизнь за Советскую власть — погиб в Крыму.
Мой муж Мавлютов Умутбай Темирбаевич был также неутомимым сельским активистом, застрельщиком и проводником всего нового, что появлялось в те годы на селе. Помято все приезжие уполномоченные из района в первую очередь обращались к нему, опирались на его помощь советом и делом. И в 1930 году при коллективизации мы с ним первыми вступили в колхоз.
Люди моего поколения поймут, чем был для нас коллективный труд. Как ни трудно приходилось, но праздничное, приподнятое настроение никогда не оставляло нас. По тем временам не редкость была несознательность ряда колхозников — ведь советский образ жизни только еще намечался, и до многого, ясного и понятного нынче для каждого, мы доходили тогда ощупью, впервые. Намного больше сил и нервов отнимали у нас происки затаившихся врагов Советской власти. Тут уже требовалась бдительность всего коллектива. Так в борьбе со старым, отжившим мы и сплачивались, крепли, набирали силы. Недаром с самого начала свой колхоз назвали «Искрой». Из искры возгорится пламя...
Я сама много об этом думала, приходилось выслушивать и рассуждения других о том, какою была бы теперь наша жизнь, не разразись в 1941 году Великая Отечественная война.
Неизмеримы потери советского народа в войне, велики его жертвы во имя чести и свобод милой Родины, во имя освобождения всего человечества от фашистского порабощения.
В годы войны женщины, подростки и старики, оставшиеся вместо ушедших на фронт отцов, мужей, сыновей и братьев, несмотря на неимоверные трудности, продолжали вести хозяйство на прежнем уровне. Фронт получал продовольствие, одежду и обувь. А похоронки одна за другой приходили в дома, и появлялись новые вдовы и сироты. Эта беда не обошла и наш дом: в 1942 году под Сталинградом погиб муж отец единственного нашего сына Александра. Только сознание того, что горе мое — горе всенародное, помогло мне выдержать этот тяжкий, удар. Да и работа на колхозных полях в то время была единственной целью нашего существования. Косьба, жатва, молотьба — каждой работой мы занимались безотрывно, как мы говорили тогда, до победного конца.
Нельзя сказать, что с окончанием войны трудности сами собой свалились с наших плеч. За военные годы коллективные хозяйства, работавшие на пределе сил, пришли в упадок. Многое надо было восстанавливать, возрождать, вводить в норму, многому давать новую жизнь. К примеру, надо было создавать вокруг крупных индустриальных центров страны овощеводческие и картофелеводческие хозяйства, поднять урожайность этих культур.
Картошку в колхозе мы всегда сажали, но она у нас давала невысокие урожаи. Из-за неважно поставленного учета мы зачастую даже не знали, какова ее истинная урожайность. Засыпали семена, сдавали государству, употребляли на кое-какие хозяйственные нужды, и ладно. Как подсказывает мне теперь мой опыт, выше 100 центнеров с гектара мы никогда, пожалуй, и не получали. Могли ли мы такой продукцией обеспечить потребности рабочего класса?
Однажды в наш колхоз приехали руководители тогдашнего Манчажского района: первый секретарь райкома Федор Александрович Кириллов, председатель райисполкома Андрей Терентьевич Двинни и главный агроном райсельхозотдела Федор Сергеевич Чернов. Они почему-то обратились ко мне, предложили возглавить картофелеводческое звено.
Сумею ли я передать тогдашнее мое состояние! Помню: была сама не своя. Взяться за такое дело — страшновато, грамотешки мало, опыта никакого, - а отказаться - совесть не позволяет, ведь мне такое большое и почетное дело заверяют!
Согласилась Районные руководители обещали всемерную помощь и поддержку. На первый год порекомендовали добиваться урожайности в 150 центнеров клубней с гектара. В звено вошло двенадцать человек.
И начались для нас жаркие трудовые будни. Многое приходилось делать вручную, но мы с этим не считались. Каждое гнездо посадок у нас было на учете, было приобихожено, как малый ребенок. Работали и учились. Учились и на деле тут же применяли приобретенные знания. Словом, агротехнику выращивания картофеля мы познавали своими руками...
Районные руководители, действительно, не обходили нас вниманием, во всем помогали нам. поддерживали все наши начинания, проявляли принципиальную требовательность. Мы видели: на нас возлагаются большие надежды, и старались оправдать их.
И теперь представьте себе нашу радость в конце года, когда мы вместо запланированных 150 получили по 250 центнеров клубней с гектара!
Это необычайно окрылило нас, особенно меня, звеньевую. Я поверила в свои силы и способности, прикипела сердцем к делу, поняла: это дело моей жизни. С тех пар я неизменно возглавляла картофелеводческое звено, словом и делом, личным примером вдохновляла членов звена на новые трудовые успехи. В 1955 году была награждена медалью и дипломом первой степени Выставки достижений народного хозяйства, а в 1953 году за достижение урожайности картофеля в 607 центнеров с гектара была удостоена звания Героя Социалистического Труда.
Сейчас я на заслуженном отдыхе. Как бабушка нянчусь с внучатами. Но это только так говорится. Беспокойство за дело, которому отдана вся жизнь, частенько выводит меня в поле — туда, где выращивается картофель. Там, где требуется мой совет, моя помощь, охотно оказываю ее. Например, трактористы Хасват Хатмуллин и Равиль Рахматуллин всегда с благодарностью воспринимают мою подсказку, И это не удивительно: ведь они успели поработать в звене, когда еще я возглавляла его. И я благодарна им за внимание и уважение.
Дети мои, сын Александр и сноха Рая, работают в родном совхозе, сын — шофером грузовой автомашины, сноха — экономистом. Сын механизатор широкого профиля. Бывает, в уборочную страду требуется в поле тракторист или комбайнер, и сын пересаживается на трактор, на комбайн. За детей своих я спокойна: специальности у них хорошие, нужные селу, живут они дружно, в согласии, послушны, исполнительны. Растут хорошие внучата Леночка и Венька, надеюсь, и они вырастут необходимыми селу людьми.
Нынешнему поколению сельских тружеников мне хочется пожелать серьезного, ответственного отношения к своему делу, овладения возможно большими специальными знаниями, бережного, любовного отношения к наследству и традициям, оставленным нами, людьми старшего поколения.
Счастья и успехов вам, дорогие!
Записал Л. АЛЕКСАНДРОВ.
На снимке: МАТРЕНА СТЕПАНОВНА МАВЛЮТОВА.
Фото Т. Прохоровой.
// Вперед. — 1977. — 1 янв. — C. 2-3
Человек вот тайна. Если будешь ее разгадывать всю жизнь - не говори, что зря потерял время. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком”.
Ф.М. Достоевский.
Однажды при посещении Красноуфимского краеведческого музея я обратил внимание на несколько необычные картины. Заинтересовался: кто такой Якимов Е.Д.? И с изумлением узнал о необычной судьбе этого человека. Это настолько меня потрясло, что решил рассказать о художнике другим.
Предки Якимовых были старообрядцами, переселились в Верхнюю Сарану из центральных губерний России во второй половине 19-го века. Работали на местном заводе кузнецами.
Шла гражданская война, когда в семье кузнеца Дмитрия Ильича Якимова родился одиннадцатый ребенок – сын. Это произошло 5 июля 1919 года Надо бы радоваться, но родители огорчились у мальчика не было ни рук, ни ног. Люди испытывали неловкость, мол, не повезло уважаемым Дмитрию Ильичу и Марии Семеновне. Но у родителей характер был столь же крепким, как железо, которое ковали Якимовы. Они философски заметили: “Человек ведь, среди нас и вырастет!" И дали малышу имя Евсей - благочестивый. Семья была трудовой, занималась своим небольшим делом: изготавливали телеги, сани. А мужики любили бывать в мастерской Якимовых еще и потому, что тут можно было просто посидеть, как в клубе: посудачить, покумекать, обсудить местные и мировые новости. Конечно, маленький Евсей гут же проводил время, слушал, наблюдал за работой других. У него даже было здесь свое место. Рос смышленым, его любили старшие братья и деревенские мужики, уже и уродства не замечали, обращались как к равному. Наверное, будь Евсей здоровым, стал бы он, как отец и братья, делать сани и телеги, об этом сам позднее скажет.
Видимо, природа, отнимая у человека одно, компенсирует это другим. Так и у Евсея с ранних лет появилась неодолимая тяга к... рисованию. Для здорового человека это естественно - бери в руки что-нибудь и рисуй. Но как быть, если рук-то как раз и нет? Мальчик все же нашел выход: научился рисовать... ногой. Вернее, пальцами отростка, ’похожего на ногу (небольшая стопа стремя пальцами). Этими пальцами он зажимал карандаш и пытался рисовать. И зубами тоже пробовал. Никто не знает, каких титанических усилий, тайных слез и разочарований стоили его первые рисунки. Но была и радость, когда что-то начало получаться. Мужики изумленно-радостно воскликнули, узнав, что Евсей нарисовал картинку ногой и зубами: “Да ты, паря, мастер!" Такую оценку не каждый взрослый заслуживал - мастер! Душа ликовала: я - Человек! Выстоял! Победил! Могу!
... В начальную школу, которая была рядом, Евсея носили на руках отец или кто-нибудь из братьев. Паренек сидел на полу, на специально изготовленной для него парте. Письмо давалось с трудом, поэтому больше приходилось запоминать. По умственному развитию паренек уже обогнал многих сверстников и благополучно окончил 4 класса. А потом встал вопрос: “Что Дальше?” Средняя школа - за 10 километров, возить туда некому. Пришлось остановиться. Но, забегая вперед, скажу, что школу Евсей Дмитриевич все же окончил - заочно и в зрелом уже возрасте.
Рисование захватило мальчика Он начал изучать теорию рисования, заказывал книги и специальную литературу, много читал. Просил вынести его на природу, там делал много этюдов на бумаге, картоне, а вот на холсты денег не хватало и это удручало. Он уже чувствовал в себе какую-то творческую силу, ей требовался выход.
Таким выходом какое-то время была работа для общества. Евсей вообще по природе своей был общительным, быстро сходился с людьми, умел слушать других и у него было много друзей. Вот он уже участвует в подготовке концертов художественной самодеятельности, помогает в режиссуре, пишет для клуба лозунги, афиши. Для колхоза выпускает “молнии" и стенные газеты, иногда выполнял заказы сельсовета и тот ему кое-что платил, если в кассе бывали деньги. Конечно, писал письма для соседей, даже деловые бумаги заполнял. И еще писал собственные письма с одной просьбой: помогите учиться. Обращался к профессору М.О. Клеру, писателю П.П. Бажову, которые помогли ему установить отношения со Свердловским отделением Союза художников СССР, а позднее и с Москвой через ученого секретаря союза В.В. Журавлеву. Все эти люди помогли с организацией выставки его работ. Это был его творческий взлет, победа духа! Я - личность, а не урод и изгой, которому бросают из жалости кусок хлеба. Я сам зарабатываю себе на жизнь, как обыкновенный человек!
Сколько же было написано Евсеем Дмитриевичем картин, портретов, плакатов? Никто не подсчитывал. Много и разных жанров. Только по просьбе М.О. Клера для областного краеведческого музея он написал ряд картин и репродукций: “Первобытные люди", "Аликаев камень", “Пусть в этой войне вдохновляют нас подвиги предков” (по плакату П.А. Апякринского), “Ленин на отдыхе" (по картине М. Сидорова). Очень долго, больше года, создавал картину "Дружба” (заготовка леса). К сожалению, она затерялась в г. Балахне Горьковской области после смерти художника. По частным заказам делал отличные копии с картин знаменитых русских художников: “Три богатыря", "Аленушка”, "Сосновый бор", “Утро в сосновом лесу”, "Лесные дали”, “Лосиный остров". Дома он вывесил картину “Ель на средней плотинке в ненастный день” - о саранинской природе. В 40-60-е годы были модны настенные живописные ковры, и Евсей Дмитриевич освоил их технику создания, дарил молодоженам.
А для родственников, да и вообще, как считают многие, самой значимой в творчестве художника стала картина "Портрет отца Дмитрия Ильича, идущего за грибами" (ноябрь 1941 года).
Война сильно ударила по Якимовым. Его братья-гвардейцы сгинули на фронтах Великой Отечественной. 11 детей-сирот остались от них и Е.Д. Якимов всегда старался помочь семьям погибших братьев, которые буквально на руках носили его в детстве и юности.
В декабре 1960 года Евсея повезли в Москву, где в ортопедическом институте попытались изготовить протезы рук. Привез он их домой, попробовал пару раз с помощью родственников надеть, чтобы управляться с мотоколяской. Но остался недоволен и забросил их под кровать, как никчемные. Зато в Москве познакомился с женщиной, которая скрасила ему оставшуюся жизнь, стала верным другом и женой: Клавдией Ивановной Решиной. Она тоже была инвалидом по зрению, но обладала огромным запасом любви, доброты и заботы, который и тратила на Евсея Дмитриевича. Они еще некоторое время переписывались, а потом она приехала в Сарану и увезла художника в Балахну, мол, посмотри, как там люди живут. Да так там и остались жить эти любящие люди. Правда, Евсей Дмитриевич скучал по родине.
Шли годы. Е.Д. Якимов уже профессионально работал в мастерских художественного фонда г Горького, выполняя заказы местного отделения Союза художников. Периодически участвовал в художественных выставках. Обычная жизнь творческого человека. И не заметил, как подкралась болезнь. Умер 1 августа 1976 года, оставшись в памяти саранинцев и горьковчан, как человек, всей своей жизнью творивший подвиг. Без рук и ног, сумел прожить насыщенную жизнь в пример многим здоровым. А инвалидам - особенно. Он показал, что совершенствованию ЛИЧНОСТИ нет предела, по его пути пошли десятки и сотни других людей, которых природа обделила физическим здоровьем, но силой духа они многого добились в жизни.
Дмитрий САВИН, 12 лет, учащийся Красноуфимской школы искусств.
// Знак вопроса. – 2001. - N 33. - С. 7
ХРОНИКА КОРОТКОЙ ЖИЗНИ
• Родился Дмитрий 5 ноября 1976 года
• Учился в школе № 3 на "4" и "5". Его фото было на Доске Почета в школе
• Екатеринбургское высшее артиллерийское командное училище закончил на "отлично" (кстати, у Дмитрия дед - фронтовик, дядя - кадровый военный, а отец был пограничником)
• Увлекался спортом (штанга, бокс, борьба)
• У молодого офицера была мечта: учиться заочно в институте на юриста. Летом 1999 года он сдал в ВУЗ экзамены
• 31 июля родные проводили его служить в Сибирский военный округ, откуда их полк в сентябре перебросили в Чечню
• В конце октября 1999 года в Красноуфимск пришло от Димы долгожданное письмо, в котором он сообщал: "...Мама, не беспокойся. Я в Моздоке, охраняем аэродром..."
• Дмитрий служил в гвардейском танковом полку, где имелись гаубично-самоходные установки, и он обеспечивал артиллеристов данными для ведения огня, т.е. был корректировщиком
• За образцовую службу Дмитрию Редько досрочно присвоили звание старшего лейтенанта
• 29 декабря 1999 года Дмитрий звонит из Чечни домой и поздравляет всех родственников с Новым годом, желает счастья, здоровья
• Последнее письмо от воина в Красноуфимск пришло 11 января 2000 года. Он успокаивал родных: "У меня все нормально".
НА БЕЗЫМЯННОЙ ВЫСОТЕ...
О последних днях нашего земляка, отважного офицера Дмитрия Редько свидетельствуют очевидцы, документы, газетные вырезки. Вот они.
"Поняв, что дела у входа в ущелье совсем плохи и вслед за дорогой на Грозный можно потерять и оставшиеся высоты, полевые командиры на совещании у Масхадова определили Дуба-юрт главным фронтом горной войны. Отовсюду к Волчьим воротам потянулись отряды боевиков, чтобы любой ценой сбить наших с высот и открыть дорогу на Грозный".
(Из газеты "Красная Звезда" от 14 марта 2000 года)
* * *
Говорит гвардии капитан А. Кириченко, вынесший погибшего товарища с поля боя:
- Мы стояли в районе селения Дуба-юрт, за которым был вход в Аргунское ущелье, - так называемые Волчьи ворота. Дмитрий Редько тогда в очередной раз вышел на корректировку огня вместе с солдатом-радистом.
- Скажите, а он мог этого не делать?
- Может, кто-то и "косил" от задания. Но только не Дмитрий! Он по уровню подготовки на голову был выше своих сокурсников, хорошо разбирался в технике. Дмитрий был отличным корректировщиком, и за ним охотились чеченские снайперы... Он знал об этом, но на войне не просидишь все время в окопе...
(Из разговора с военными, сопровождавшими "груз-200" в Красноуфимск)
* * *
"14 января комбат со своим замполитом повели 25 человек на венчающую лесную горку высоту 950,8... Отлично экипированные, одетые в маскхалаты, боевики с криками "Аллах акбар!" шли напролом. Бой, стоивший многим жизни, закончился затемно...
Но чертова высота и потом заберет еще троих сибирских танкистов. Через неделю там же погибнет от снайперской пули арткорректировщик Дмитрий Редько"
(Газета "Красная Звезда")
СМЕРТЬ ОН ПОБЕДИЛ!
Мы, живущие, не только скорбим по молодым ребятам, сложившим свои головы при исполнении служебного долга. Мы стараемся увековечить их память, потому что "это надо не мертвым, это надо живым!" Такие парни, как Дмитрий Редько, - пример достойного воспитания для подрастающего поколения. Такими можно гордиться!
Родителям Дмитрия вручена медаль Суворова, заслуженная сыном. Указом Президента от 13 апреля 2000 года старший лейтенант Редько удостоен также ордена Мужества, его тоже вручили посмертно.
По решению горсовета от 25 мая 2000 года в Красноуфимске появилась улица Дмитрия Редько в районе Золотого Ключа, где уже приступили к делу первые частные застройщики.
На здании школы № 3, где учился будущий гвардеец-офицер, установлена мемориальная доска, внутри оформили уголок памяти. 22 января в школе проходит День памяти Дмитрия Редько.
* * *
...В сороковину гибели Дмитрия я уже писала трудные и скорбные строки, назвав ту статью "Знайте, каким он парнем был!". Спустя два года после era гибели могу добавить: "Нет, не был, и смерть он победил!"
Раиса МЕЗЕНЦЕВА
P.S. Благодарю за помощь в подготовке статьи Н.В. Серебренникову и Т.Н. Третьякову.
На снимках: Дмитрий на боевых учениях; строки из его письма; решение горсовета о присвоении улице имени Дмитрия Редько; новый памятник на могиле гвардейца-офицера.
// Знак вопроса. – 2002. - № 3. – С. 2
