Алексей Иванович Блохин (ныне покойный) личность в нашем городе известная. Вот что писала о нем газета «Вперед» в феврале 1963 года в день его шестидесятилетия: «Подростком Алеша поступает на железную дорогу чернорабочим. Именно здесь, в рабочем коллективе, он ясно осознал то громадное значение, которое принесла простым людям новая власть. Алексей Блохин становится одним из первых организаторов молодежного союза в нашем городе. Его избирают в состав первого городского комитета комсомола.

В 1919 году Алексей Иванович уходит добровольцем в Красную Армию, защищает Советскую власть, участвует в боях против белогвардейских полчищ Врангеля».

Рассматриваю папки с бумагами из архива А. И. Блохина, переданные на хранение в местный краеведческий музей вдовой Марией Степановной Блохиной. Убеждаюсь, что был Алексей Иванович страстным краеведом. Жаль только, что заниматься этим любимым для него делом появилась возможность с выходом на пенсию. А до того он был избачом, рабфаковцем, учителем, редактором, партийным работником. Член партии с 1920 года, до последних дней жизни старался следовать заветам вождя революции В. И Ленина.

На гражданской войне А И. Блохин обморозил ноги, из-за начавшейся гангрены пришлось их ампутировать. Потому и не попал на поле сражения в Великую Отечественную. Но тыл в те годы был нелегок, а если учесть, что Блохин был не из тех, кто искал легкой жизни, то ему и на гражданке пришлось быть - как говорят, в самом пекле. Будучи секретарем партийной организации госпиталя, он всегда в хлопотах по обеспечению раненых всем необходимым. Продукты, инвентарь, транспорт и многое другое - все лежало на его плечах. Его сын Виктор вспоминает: «Как узнают бывало бывшие работницы госпиталя, чей я сын, так сколько признательности, добрых слов выскажут: и черного-то слова от него не слыхивали, а уж как человечно относился к женщинам, а они то и составляли основной контингент работников госпиталя. И как кстати тогда было доброе слово...»

Долгие годы А. И. Блохин был бессменным активистом горкома партии, в годы войны за ним были закреплены колхозы, куда ей постоянно выезжал, бывал в полеводческих бригадах, на фермах. нередко мерз и голодал. Его проникновенное слово всегда находило отклик в сердцах простых людей.

— А вы знаете, как его тогда называли в народе? Наш Мересьев, — вспоминает его сын Виктор.

Много лет своей жизни А. И. Блохин отдал печати, работал на местном радиовещании, был редактором газеты «Ленинский путь», учил молодежь в школе ФЗО, последнее место перед пенсией — отдел кадров мебельной фабрики. Уже будучи на пенсии, он становится научным сотрудником Красноуфимского краеведческого музея.

Сумел он за сравнительно короткое время поднять музейное дело, что называется, из руин, Блохин ведет большую переписку со старожилами края, просит поделиться воспоминаниями, прислать фотографии. Все материалы любовно сортирует, раскладывает по папкам. Сам пишет немало статей по краеведению.

А, И. Блохину принадлежит сценарий предполагаемого когда-то фильма о Красноуфимске, он собирался воплотить его в жизнь. И очень жаль, что фильм тот не состоялся, не хватило Алексею Ивановичу ни сил, ни здоровья. Но сценарий то существует, притом он настолько детально разработан, что остается только начать съемки. И вдруг да найдется энтузиаст под стать Блохину и претворит начатое им дело в жизнь!

...При входе в музей по правую сторону мое внимание несколько лет кряду завораживала изба крестьянская. В ней семья - старик плетет лапти, молодуха качает зыбку, старуха - мать возится с приготовлением обеда. И весь этот экспонат так чудесно, зримо доносил до посетителей музея дыхание истории, что хотелось стоять и смотреть, забывая обо всем остальном. Потом избушка со всем ее убранством куда- то исчезла.

- Да ведь это Алексей, по его инициативе и непосредственном участии создан был тот макет крестьянской избы, - говорила мне жена Блохина Мария Степановна. - Муляжи он заказывал в Алма-Ату, крынку унес из дома, ситец, в какой были одеты крестьянки, я ему дала. Он ведь никогда не жалел своего... Уж после смерти его прихожу как-то в музей, гляжу, а избушки-то нет. Спрашиваю, куда девалась? Говорят, на время ремонта музея сдали на склад. А тут как-то иду в сторону быткомбината, смотрю и глазам своим не верю: в груде мусора валяются те самые муляжи. До чего же горько и обидно мне стало, человек старался, - хотел, как лучше, а тут такое...

Сидим в квартиле Блохиных, снова слушаю рассказ сына об отце.

- Вот видите, сколько депутатских книжек, - показывает мне Виктор Алексеевич. - Отец чуть не четверть века был депутатом. А как он любил молодежь! Возиться с подростками для него было удовольствие. То экскурсии проводит, то беседы затевает, то какие-то интересные дела организует. Сколько помню, в нашем доме всегда было полно молодежи, и для всех он был добрым советчиком.

Слышите, ветераны, голос сына старого коммуниста? Вас что-то не видно нынче в работе с молодежью. Сама живу в многоэтажке, где детворы пруд пруди, но до чего же она заброшена. И ветераны есть, ходят, сидят на скамеечках, а вот от молодой поросли словно стеной отделились.

- А отец и рассказы писал, - продолжает Виктор. - Сколько в них было природного юмора, живых, прямо из жизни взятых зарисовок. Только почему-то никуда ничего не отсылал, считал это так, для души.

Какой час идет наша беседа, а родные все еще находят, что сообщить о человеке, который навсегда остался жить в их сердцах как отличный семьянин, чудесный отец, любящий и любимый муж. Тут-то и заходит разговор о соборе Александра Невского, нынешнем здании музея. Как переживал Алексей Иванович, вдруг да не уберегут это сокровище старины и по чьей-то недоброй воле снесут купол. Слышала я, что собор Александра Невского вроде бы взорвать собирались. Но нашлись люди, которые вопреки всему сумели отстоять его. Среди таких был и Алексей Иванович

Блохин.

Супруги Блохины вырастили троих сыновей. Николай - ныне начальник отдела одного из свердловских управлений. Сергей - шофер, живет в Нижней Туре, Виктор - радиотехник, живет в своем городе.

Сказав все, что хотелось, про жизнь А. И. Блохина, я невольно задумалась вот о чем: поколение Марии Степановны и Алексея Ивановича чем-то таким внешне незримым, но тем не менее очень уж ощутимым отличается от последующих. Чем же? А прежде всего тем, что крепки были семейные корни, прочны семейные узы. То и другое освящалось нравственным кодексом, не столько писаным, сколь в воздухе витаемым как само собой разумеющееся. Кодексом, когда не вещи, а люди главенствовали в умах и сердцах своих и чужих. Тот же Алексей Иванович, унося из дому самим нужные вещи, говорил жене: «Мы, Маша, обойдемся. Главное-то ведь люди, забота о них, сама понимаешь...». И она прекрасно понимала и соглашалась с ним.

Да, они понимали и другим внушали, что главное для человека не меркантильность, главное - дух жизни. Тот самый ее настрой, когда лишения, как бы ни были они удручающе, все же преходящи, не преходяща лишь нравственность, чистота помыслов. Этого не занимать было супругам Блохиным, то и другое попросту шло с ними по  жизни как что-то самое обычное, житейское. Все это дает повод еще раз утвердиться в мысли, что в революцию люди шли с коммунистами, рядом с ними становились лучше. К таким коммунистам без раздумий надо отнести и А. И. Блохина.

М. ТРЕТЬЯКОВА, внештатный корреспондент.

// Вперед. - 1990. - 24 февр. - C. 3.

• Назад
• Вперёд