Глаза мудреца

Для слабовидящих

 
 
 
Мы в соцсетях         
 
 

Библиотечные страницы

...Нет, не приутихнет моя память! Все ярко, так явственно. И языку не дам вымолвить такое ребристое слово — давно. Недавно пусть. Так-то еще теплее.

Мы ждали Павла Петровича к себе. После выдвижения его кандидатом в депутаты Всесоюзного советского парламента и его согласия баллотироваться наступила пора сердечных встреч.

Наконец, пришла и наша — в два часа пополудни встреча. Достославные минуты.

С утра наши прилежные конюхи с придиркой почистили вороных, поднадраили толченым кирпичом наборную сбрую. Ленточки - в гривы. Кучера при кушаках, непременно яркого гаруса.

Готов в дорогу поезд...

Да обязательно дело еще вот какое, чтобы теперешние поколения непременно знали: в те поры колхозы довольствовались исключительно гужом. Безусловно, ни грузовиков, ни тем болев шустрых легковушек - ничего такого не было.

Были кони, шустрые, лихие.

Ну вот готов в дорогу наш видный поезд. Последние напутствия кучерам:

—  Вы там... бережнее.

А те одно свое:

—  Утят нырять не учат.

Не пошли слова наши в добрый прок. Ведь говорили же толком кучерам: не выделывайтесь. Так нет же: вытряхнули ведь дорогого гостя из кошевы где-то на бойком снежном раскате. Стыдобушка. Ну, взыск будет!

А он, сказывают, ничего. Улыбается да приговаривает:

—  Лихо. Емко. Артуть-кони

Вскорости до нас дошло: у подгорновцев и манчажцев, у заносливых ачитских поезжан да, кажись, не лучше и у артян - нигде, оказывается, не обошлось без того, чтобы Павла Петровича из кошевы в сугроб не вытряхнули. Чисто притча..

Hу притча же. И все же есть в ней что-то разгуляй- молодецкое, что-то чисто русское, непременно удалое и наотлет веселое. И без этого мне Бажова невозможно себе представить... Артуть-кони! Здорово!

И вот - бубенцы. Едут! «Заря» налицо всем составом - от старого до малого, грудом!

Встреча была в школе. В ту пору клуб еще не был построен. Ну, конечно, домотканая ковер-дорожка под ноги народному кандидату. Хлеб-соль, поклоны. И тут вот какая деталь. Накануне на заседании правления вынесено было постановление: каравай испечь колхозным пекаркам. Конечно, они отнеслись с честью.

Когда же был принят дорогой гость, встречать его с поклоном с хлебом- солью вышло несколько. Оказывается, активной души колхозницы напекли самолично домашних подовых караваев. И - на рушники!

Собрание открыл доверенное лицо, Иван Андриянович Долгодворов, ученый агроном, прославленный Тимирязевой. Пока он выступал, Павел Петрович (мы сидели рядом в президиуме) шепнул мне: «Давненько не видались - свиделись. Какое счастье!». То есть удивительный случай, значит. И теплую руку свою на мою кладет. Но прежде чем шепнуть, он так посмотрел на меня, что я подумал: «Вот это пригляд! Ну, пригляд...».

По правде сказать, я спервоначалу чувствовал себя стеснительно, скованно - все же с необычным человеком и - рядом. Хотя мы раньше встречались... Было это в двадцать восьмом году. Областное земельное управление и уральская «Крестьянская газета», в которой тогда Бажов работал, организовали для группы земельных кооперативов экскурсию в волоколамские ТОЗы смотреть «Данию под Москвой». Мне довелось. Как возвратились, Бажов спрашивает о впечатлениях.

А те, тозовские мужички, по 5-6 коров держали. Я и ответь: «Да это обыкновенные кулаки! У них свежему человеку и дышать нечем... Надо строить большевистские колхозы! Помнится, Бажов горячо поддержал меня. Каких-то несколько очень нужных слов сказал. Хоть к стене припри - не помню дословно, я поговорочку очень явственно помню: «Один горюет, а семеро в артели воюют». Чисто про нашу «Зарю» сказано. Не мог же я теперь набиваться ему в знакомцы. Но он напомнил.

Я закивал ему.

Между тем собрание разгоралось, как добрый артельный костерок. Начались выступления. И вот собраньице наше двинулось вовсе не по заранее продуманному сценарию.

Вот говорит общая наша любимица, Наташа Константинова, совеем юная, из молодых да ранняя - звеньевая комсомольско-молодежного звена первого урожая. Называет Павла Петровича и дорогим и милым. И если бы это было принято, само самодорогую ленту из косы своем выдернула и на грудь его приколола бантом. И каждое ее слово к нему от сердца.

Она говорит ему… что в тягчайшие голы минувшей войны ваши, Павел Петрович,  замечательные сказы воодушевляли нас - мало-мень - трудиться и трудиться -

конечно, они отнеслись с честью. В этом году звено вырастило картофеля по четыреста центнеров с гектара. Нам помогало все: и упорный труд, и применение передовой агротехники, и ваше доброе слово. Спасибо вам за то, что прилипаете нам привычку-живинку в своем деле найти да то, как его лучше выполнить... И мы, вся молодежь,

благодарны вам за сказы- советы, за то, что посетили наш колхоз, за то, что дали согласие у нас баллотироваться. И как наступит радостный день выборов, мы все единодушно отдадим за вас наши молодые голоса...

И тут она как подойдет, нет - подбежит к нему и обе руки ему как протянет, то все мы разом и встали...

Наташу сменил на трибуне колхозный врач, непременный наш агитатор- международник Абрам Иванович Раскин, который очень образно сказал о Бажове-

- Богат и славен Урал. Есть здесь золото - в россыпях и самородках. Таким самородком является и наш кандидат.

А потом попросила слово женщина. Жаль, не помню ее фамилии. Она была из нашего поселка, из эвакуированных.

Она вот как себя рекомендовала: «Я, товарищ Бажов, выступаю доверенным лицом от... нашей семьи...»

Как мы узнали, семья-то у нее была большая. Теперь женщина осталась одна. Мужа и старших сыновей-воинов взяла к себе и обратно не возвратила Великая Отечественная война. Да младших дочек ее и старикоч-родителей Фашист бомбами засылал. Совсем короткое выступление было у этой женщины и наказ один: всеми силами крепить на земле мир!

И туг разом поднялся весь наш колхоз: «Мир, мир, мир!». Потом получил слово я, то есть председатель правления колхоза «Заря» Александр Порфирьевич Тернов. Была ли у меня заранее подбита речь? Честно, да. О чем я намеревался?7 Ну, конечно же, наперво обязан выложить самое важное о нашей экономике. А дальше уж нажму на сказы. По газетам за ними следил.

И вот начал. Что, мол, пришли мы сюда с голыми руками на шестом году Советской власти. Артельно и честно трудились и создали колхоз-миллионер. Земли у нас семь тысяч гектаров. Всемерно помогали фронту. Для вывозки нашей продукции понадобилось свыше пяти железнодорожных эшелонов... По сравнению с довоенным временем колхоз сдал государству продуктов питания в семь раз больше, овощей - в 25 раз, картофеля - в 26. На ряде участков он дал урожай с гектара до пятисот центнеров... И тут Павел Петрович очень деликатно прервал меня?

-     Вы славите картофель. А чем объяснить?

Павел Петрович обладал довольно приятным голосом. Был он, верно, не из громких, но внятный. Тон располагающий, очень! И вот - глаза. В это время он смотрел только на меня, во всяком случае мне так показалось... Людская зоркость:  глаза умеют говорить, глаза умеют слушать. У него ко всему тому - глаза умели звать.

Отвечаю с ходу:

- Так ведь я живого Лорха видел!

- Это очень интересно, а когда?

- Осенью девятьсот тридцать восьмого года в Москве у него был.

-     А зачем?

Тут я еще не сообразил, что Павел Петрович разлучил меня с моим неписаным конспектом... Гость настаивал, и я рассказал, как протискался к профессору Александру Георгиевичу на прием, как выпросил два кило картофеля собственного его сорта «лорх». И понесло-о меня!.. И как эти два кило в пазухе домой привез (на дворе-то стоял ноябрь - морозы). И как с нашими людьми весной выращивали-размножали. Потом полез объяснять наш «картофелеводческий декрет»...

А Бажов:

- Та-ак, смекаю. Очень важно. Это все теперь мне будет вполне надо. Дальше!

Дальше, так дальше. Выложился я и спохватился. Спустил, устукал свои ораторские минуты на агротехнику. В бажовские-то сказы ломиться у меня времени уже нету. Ругаю себя: вот разиня. Ну, колхозник и есть колхозник! Да ведь вот еще что: под видом наказа кандидату можно и того - просьбу. Ну какой председатель устоит перед соблазном: что-нибудь для колхоза не выпросить?! Вот беспелюха-а.

А Бажов:

— Как хорошо, как важно. Шибко. Сильно!

И, по всем видам, теперь сам выступать собирается, Так и вышло: я еще не

сел, а он встал. И колхозный люд поднялся стоя своего избранника поприветствовать.

Вначале Павел Петрович поблагодарил нас. И так у него вышло душевно, все- вежливо, а потом полились такие слова.

- Я взволнован. Обо мне ток много говорили хорошего. Как всякий советский человек, я всегда чувствовал себя слугой народа. И откровенно скажу, смутился, когда узнал, что меня выдвигают кандидатом в депутаты Верховного Совете СССР. Ведь моя профессия - сказочник. И зачем, думаю, понадобились сказочники в советском парламенте?

-   Тут мне помог мой сказ о Васиной горе. Одно время на горе у проезжих ворот сидел хромой старик. Сторожил, стадо пас. Но ток как он не мог бегать, то ему помогали мальчишки лет семи-восьми. Вот сидят эти мальчишки и наблюдают за прохожими. А каждый путник, как взойдет на эту длинную и высокую гору, на самый гребешок, то обязательно назад оглянется. А после того иной пойдет твердым шагом, а иной еле-еле ноги несет. Пастушата и спрашивают у хромого старика: «Почему одни люди радостно спускаются с горы, а другие наоборот?». Старик им отвечает: «Спросите сами у прохожих». Вот мальчишки и давай спрашивать. Одни им отвечают так: «Экую гору одолел! Вот и радостно, дальше-то легче». Другие говорят: «Прошел гору, а дальше, что будет»...

А дальше так, дорогие товарищи, друзья мои верные. Дальше мы должны идти только вперед, все выше и выше. И чем дальше мы идем, тем становимся сильнее. И все наши усилия идут на народную пользу

Вот меня в Верховный Совет СССР выдвинули, и я должен приложить все усилия и оправдать ваше доверие, да так оправдать, чтобы вы же и сказали, что мной довольны...

Памятное собрание – ей богу! - было.

Наказ кандидату дали один и само главный, что всем надобен: крепить и

крепить мир!

И вот в этом самом высоком месте нашего собрания глубоко, секретно про себя я очень был рад-радехонек, доволен. И вот чем. Как хорошо, что ни с какой просьбой к кандидату не сунулся. Колхоз-то ведь миллионер! Ведь в войну заринцы из личных сбережений и средств колхоза 250 тысяч рублей на постройку двух боевых самолетов внесли. Благодарственную телеграмму о заботе о Вооруженных Силах от самого Верховного... товарища Сталина получили. Как бы я тут оскорбил-унизил своих коллег-колхозников, колхозниц, ценнейших людей, и сам до красноты лица сконфузился бы со своей просительно- потребительской челобитной.

Собрание наше получилось в самом высоком политическом смысле: кандидату - наказ, и тут же не себя приняли торжественное обязательство - всемерно и дружно поддерживать товарища Бажова в его государственных делах. А поддерживать так: усердным трудом всей колхозной массы в целом и работой каждого колхозника, кто на каком месте.

И в дальнейшем, в последующие поздние годы повелось у нас, крепко привилось: деловой союз-содружество депутата и избирателей. Ему - наказ, на себя -обязательство.

Вот такая душевная основа, взаимность. Для характеристики тут банковское слово подходит - взамок. Робота взамок.

Будучи в депутатском звании, товарищ Бажов к нам наезживая.

Мне довелось глядеть-видывать его множество раз.

Как гостя - это когда в нашем колхозе за многолюдным застольем сиживал.

И как хозяина - это в пору, когда мне в городском его доме чаевать-заночевать случалось.

Или вот как депутат - истовый, - всеобязательный служитель народу своему. Даже как писателя, творца- сказочника, и то видывал. И как локотки-коленки его над бумагой устают, видывал.

Одним словом, в разных положениях. Да еще вот глаза его помню - радостные, необъятной доброты и неизмеримой любознательности. пронзительные глаза мудреца-странника, искателя.

Записал Н. И. ЗАХАРОВ, лауреат премии имени П. П. БАЖОВА, Ачит - Заря, Свердловской области.

// Вперед. — Красноуфимск, 1979. — 27 янв. — C. 4

Мы на Одноклассниках

 

Мы в контакте

 

НЭДБ