Материалы краеведа В. Д. Ганькина

Для слабовидящих

 
 
 
Мы в соцсетях         
 
 

Библиотечные страницы

В железнодорожном районе центральная улица имеет такое название не одно десятилетие. Спроси кое-кого из жильцов  по обе стороны улицы – кто такой Ухтомский, в большинстве случаев – услышишь бессмысленную болтовню, в крайнем случае, вокруг да около этого вопроса.

На самом деле ни одна советская энциклопедия  не обошла эту личность. К тому же такие улицы есть в Москве, Симферополе, Ижевске, Лыткино, Тамбове, Уфе, Хабаровске, Нижнем Новгороде, Волгограде, Курске, Рузаевке, Лукоянове, Череповце, Ашхабаде, (в последнем в постсоветский период наверняка переименован, пример подали теперь здесь: где теперь Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, как наследие старого (советского) режима). Исчезли названия  тех улиц, площадей; тому примеру последовали «братские» республики Прибалтики, Закавказья, Средней Азии, Украины; про них пели «Белоруссия родная, Украина дорогая»; есть памятники в Москве – школа №733, Пензе при депо, Рузаевке. В 1926-ом был даже снят фильм «Машинист Ухтомский». Вот и здесь в Красноуфимске, оказывается, улица Ухтомского одна из старейших в этом транспортном районе. В начале становления железнодорожного узла были мобилизованы с других дорог: Московско – Казанской, Южной, станций – Рузаевки, Лукоянова рабочие кадры, в том числе Гаврилов Митрофан Никитич, который видел вождя революции, так по инициативе большевика, возможно, ленинского призыва была названа в начале 20-х годов, упомянутая улица; Н.Ф. Ведиянцев поминал Татаринского, который работал в паровозном депо и знал этого машиниста. Что касается фамилии Ухтомский, то были воеводы – до Петра 1, ведущие корни аж от Рюриковичей, князья, писатели, учёные. С угро-финского  «ухтома» – волок, есть в Вологодской на правом берегу Белозера  село, там и был этот самый волок от этого озера на Онегу.

Данные об Ухтомском Александре Владимировиче:

14(26). 09. 1875 г. – 17(30).12.1905 г., из деревни Поздино Новгородской губернии, машинист Московско – Казанской железной дороги, окончил сельскую школу, после железнодорожное училище цесаревича имени Николая II, работал в Москве, Пензе, Аткарске, Златоусте, Уфе, Казани.

В 1905 – 07 годах, в годы первой русской революции руководил стачечным комитетом, боевой дружины, овладел железнодорожным узлом станции Люберцы, разоружил полицию, воинский эшелон солдат, возвращающихся с японской войны, вывез около 100 дружинников, последних защитников Красной Пресни, прорвав засаду, 14 декабря арестован с дружинниками карательной экспедицией Семёновского полка начальник полковник Риман, комполка полковник Мин.

Несколько слов о революции 1905 – 07 годов. Боевые действия происходили только в древней столице – Москве. Бои шли в районе Красной Пресни. Для подавления мятежа по Николаевской дороге был переброшен гвардейский Семёновский полк. Ухтомский вывез последних защитников Пресни. До этого он отвозил в Перово часть боевиков, утром возвращался, привозя отдохнувших и отвозил ночных караульщиков на отдых. Пресня находилась под огнём артиллерии, тем более огонь вёлся в городских условиях: первый случай был 14.12.1825 года при подавлении выступления декабристов, второй – в 1905 году, третий – 4.10.1993 года по письменному приказу Ельцина был расстрелян Белый дом: «доблестные» танкисты-добровольцы средь бела дня при прямой трансляции на весь мир под одобрение улюлюканий толпы москвичей, при публичном одобрении некоторых деятелей культуры выполнили этот преступный приказ, за каждый выстрел дали 1000000 рублей, до сих пор вдохновители этого безумия не осуждены, а число жертв не обнародовано.

 Не так было с исполнителями бойни в Москве. 19(26).06.1906 года уже генерал-майор Мин Григорий Александрович был застрелен на перроне Нового Петергофа членом Летучего отряда боевой организации социал-революционеров (эсеров)  Коноплянниковой Зинаидой Васильевной на глазах жены и детей, она сделала четыре роковых выстрела в спину карателя.

Содержалась в Трубецком бастионе Петропавловки, по приговору суда, одобренного генерал-губернатором Николаем Николаевичем младшим (дядя Николая II, главнокомандующий Русской армии в годы первой германской войны) была повешена в Шлиссельбургской крепости.

Очевидец рассказывает: «До последней минуты держала себя с полным самообладанием, последней своей воли не объявила, от напутствия священника отказалась. Выслушав приговор, она отстегнула от платья белый крахмальный воротничок, обнажила шею и дала связать себе руки. Палач быстро управился с нею». У очевидца осталось ощущение, что она шла на смерть так, как идут на праздник. А.В. Герасимов пишет, что её последними словами стали: «Товарищ, верь, взойдёт она, звезда пленительного  счастья». Но, воспоминания присутствующих при казни эту легенду не подтверждают. Она просила, чтобы казнь состоялась после восхода солнца, в  чём было отказано.

Полковник Риман Николай Карлович, непосредственный участник бойни в Пресне увиливал: в том же звании уволился в пехотный полк, после подал в отставку, затем судьба у него загадочна: по одной версии после февраля 1917 года был арестован Временным правительством и расстрелян, по другой версии – скрылся на историческую родину и скончался в 1938 году при гитлеровском режиме.

Что касается генерал-губернатора Москвы Дубасова Фёдора Васильевича (1845 – 1912 годы), то он в списке боевиков Летучего отряда был в первую очередь.

Полиция сумела предупредить попытку покушения на Дубасова, но  состоялось второе 23 апреля 1906 года в 12 часов дня, по окончании праздничного богослужения в Большом Успенском соборе, в коляску Дубасова боевик-эсер Б. Вноровский бросил бомбу. Адъютант Дубасова граф С.Н. Коновницын был убит, кучер – ранен, а самому адмиралу раздробило ступню левой ноги.

1 января 1906 года назначен членом Государственного совета. 5 июля 1906 года император Николай II удовлетворил просьбу Дубасова об увольнении с должности московского генерал-губернатора по состоянию здоровья.

После продолжительного отпуска за границей для лечения вернулся в Петербург, где декабря 1906 года, в годовщину московского восстания, во время прогулки по Таврическому саду члены «летучего террористического отряда» эсеров  П. Воробьёв и В. Березин произвели по нему 13 выстрелов, а ещё двое боевиков бросили бомбу, начинённую мелкими гвоздями. Дубасов был оглушён и слегка ранен, но остался жив. Обратился к царю с просьбой о помиловании двоих покушавшихся, приговорённых к смертной казни. Однако царь отклонил эту просьбу и нападавшие были повешены 4 декабря.

6 декабря 1906 года 1906 года произведён в чин адмирала с оставлением членом Государственного Совета в звании генерал-адъютанта и в должности постоянного члена СГО, в котором активно работал до его упразднения в 1909 году.

Что касается самого Ухтомского, то как машинист он к своим 30 годам успел поработать в Аткарске и Златоусте, Уфе и Казани, Москве (Люберцы) и Рузаевке. Будучи участником стачечного комитета были выдвинуты следующие требования: всеобщее избирательное право, свобода слова, печати, совести, собраний, отделение церкви от государства, бесплатное образование, 8-мичасовой рабочий день.

Интересны подробности его подвига: он со спасёнными дружинниками развил огромную скорость до 15-ти атмосфер, котёл мог взорваться.

После ареста он написал жене: «Прощай, моя дорогая, Саня. Люби и береги моих детей и поцелуй их за меня. Нам с тобой не увидеться…».

Очевидец казни вспоминал: «Под конвоем повели их в поле. Они шли бодро, быстро. Впереди шёл бритый в шубе, руки в кармане. Сначала его не узнали – он сначала носил бороду и усы. Всех поставили у кладбища, на горке, лицом в поле, а спиной к шеренге солдат, но бритый взял да повернулся  лицом к солдатам. Грянул залп, а бритый стоял, руки в кармане. Второй залп – и он закачался. Добивали из револьвера».

Ухтомский имел семью: двое детей умерли в младенчестве. Остались Владимир и Антонина,  она оставила воспоминания, семью создал в Пензе.

При прежней власти скрывали партийную принадлежность: Ухтомский был эсер, их партия уже в 20-ые годы, особенно, после левоэсеровского мятежа в июле 1918 года была вне закона, ведь по началу и Бажов был в этой популярной партии.

Тем более в железнодорожной практике есть обычай называть станции именами инженеров: так на Амурской дороге есть станция Вяземский, он был начальником участка.,

У нас есть целая коллекция таких фамилий: начальник фон Менк – председатель АО МКЖД, начальник 6 –го участка (Красноуфимского) – Дроздовский, подрядчики вокзала – Данциг (умер здесь в 1916 году) и жил, начальник виадука «Долгий мост» - Филин П.П., который вместе с  пятью инженерами был расстрелян (думаю, там же покоятся) по решению местной власти.

4.11.2023 г.     

В.Д. Ганькин

Сам-то я из деревни Кишкино, это в нынешнем Алапаевском районе. Пацаном был, когда произошла эта история, поэтому расскажу, как запомнил.

После войны понастроили в наших краях лагерей. Заборы высокие, под колючей проволокой, за ними рядами бараки. Нагнали охранников с карабинами и немецкими овчарками. В жизнь нашу, и без того несладкую, поселилась тревога от такого соседства. Видели мы, как этих горемык гоняли на торфозаготовки или лес валить, как ночами везли из лагеря в болота очередных покойников.

Поговаривали, что обитатели соседнего лагеря (полверсты от нашей деревни) - сплошь изменники из числа фронтовиков (уже взрослым узнал правду - это были бывшие советские солдаты, переброшенные сюда прямиком из фашистского плена). Не походили они на обитателей других лагерей -“уркаганов”. Тех, когда гнали, слышно было за версту, да и охранники с ними не церемонились: и матом крыли, и прикладом могли двинуть, и пальнуть для острастки. А политические - те тихие. Вохровцы, среди которых были и фронтовики, с ними почти дружески общались.

Уже в первый месяц своего пребывания в ГУЛАГовском учреждении вчерашние фронтовики умудрились организовать художественную самодеятельность. Да так развернулись, что молва о них быстро облетела округу. В нашем клубе, конечно, лагерные “артисты" тоже выступали. Особо мне запомнился Слава. По слухам - он был разведчиком в чине капитана, попал в плен, но через 5 дней бежал. За что “Смерш” отправил боевого офицера в лагерь, да еще на 10 лет, мы так и не узнали. Нас он покорил пением - задушевно исполнял и фронтовые, и лирические песни, даже романсы. И не только нас: начальство лагерное его с товарищами- артистами работой тоже не перегружало, репетировать разрешало, даже позволило на “полуторке” с концертами ездить по соседним деревням - Кокшарова, Большой и Малой Ерзовке... Правда, вместе с вохровцами.

Где-то в феврале 1949 года к лагерной самодеятельности присоединился цыган, его звали “Ром". Еще пуще слава загремела: Ром пел так, что и бывалые бабы, и девчонки сопливые слезами уливались, да еще плясал, как умеют только цыгане.

Подробнее: Цыганская почта

Пацанам военного времени посвящается.

Проезжая по нашим сухопутным дорогая трудно представить, что в годы войны по ним двигались фронтовые обозы – с разных сторон: Ачитской, Артинской, по бывшему

Златоустовскому тракту, то, что с башкирских земель.

Лет тридцать назад, в безвозвратную, советскую пору по этим трактам колесный транспорт всех видов и наименований вёз продукты, стройматериалы, угол, молоко….

В страдную пору на дороге можно было видеть на колдовинах россыпи зерна пшеницы, овса, гороха, после – вылетевшие ненароком картошку, капусту. Не поверишь у моста, бывало, стояла, скорее томилась вереница машин с отборным зерном – урожаем житницы Предуралья, сел и деревень трёх районов юго-запада области. А сейчас сплошным потоком идет личный транспорт, почитай всё иномарки, отечественные ныне не в почете. Хорошо живем: «Мы не сеем и не пашем – не работаем пока».

А тогда был лозунг: «Всё для фронта, всё для победы». Путь не близкий до станции, точнее, до элеватора – 70 верст. Отправляли несколькими подводами. Ямщики – пацаны (11-16 лет), образца 1926-1928 годов. Одного посылали старшего, обычно, это был из стариков, которые побывали в войнах – первой империалистической и гражданской, пережили голод 21-го, были очевидцами образования колхозов с проклятым раскулачиванием.

Подробнее: Фронтовые обозы

Памяти почтальонов военного времени посвящается.

         В век интернета, беспроволочной связи люди почти не пишут писем, не шлют открытки, словом, зря бумагу не марают. А что было в лихую Великую Отечественную?! Редко кто помнит ту пору, разве в музеях городских, сельских, сохранились эти треуголки, которые поддерживали связь между фронтом и тылом. Нам говорили при Сталине, что погибли, в официальных бумагах – безвозвратные потери, семь миллионов бойцов Красной Армии, при Хрущёве – 20, сейчас – 27. Прав недавно ушедший писатель – фронтовик Даниил Гранин: «Мы не хотим осмыслить цену Победы. Чудовищная, немыслимая цена. Правду о потерях выдают порциями, иначе бы она разрушила все представления о подлинном лике Победы. Все наши полководцы, маршалы захлебнусь бы в крови. Все наши монументы выглядели бы ничтожно перед полями, заваленными трупами. Из черепов можно было бы соорудить пирамиды, как на верищагинской картине. Цепь пирамид – вот приблизительный памятник нашей Победы.

         Вот что рассказал мне в своё время мой земляк – почтальон военного времени по имени Николай: «Когда началась война мне было 14 лет. Сами понимаете, что с её началом началась мобилизация: брали мужиков 1905-1918 годов (первый призыв, а дошли до парней 1924-1925, а последний -1927) с поля, из дому. Наша тиха, небольшая деревня наполнилась большим горем – со слезами, с криком ребятишек. Вот однажды председатель колхоза вызвал меня и говорит: «Вот тебе Николай особое поручение – будешь ездить в район каждый день. Выедешь с утра, а обратно к часам двум вернёшься обратно. И пошла житуха почтовая. До района 18 вёрст. Сейчас на машине за 15-20 минут можно домчаться в один конец. А тогда? Особенно трудным был подъем Большекарзинский, почти около километра карабкаешься. А в непогоду: ладно в летний дождь обсохнешь, а слякоть осеннюю или в весеннюю распутицу. Была ещё опасность – зимой волки!!! Привязалась наша собачонка шастать со мной. Вот раз поднялись только на упомянутый косогор. Был март 42- го. Днём подогревало, появились проталинки. Вдоль дороги – березы, на них щебечет, лесная птичья живность – синицы, снегири. Я заметил, что мой песик стал путаться между лошадиных ног. Лощадь зафыркала – и понеслась. Смотрю – вдогонку – два волка. Они без труда догнали нашу дворняжку. Волки в ту пору были обыденным явлением: то в саму деревню безбоязненно заходили, то в очарню через крышку забирались, тем более крыши то были колхозные – соломенные. Вот вернешься с 

очередного оборота и пошёл раздавать солдатам письма. Ох, уж матерился я – ни дня, почитай, не было без похоронки. А там – слёзы, причитания, горестные глаза пацанов, год я вытерпел и отказался от почтовой службы. Осмелился – сходил в соседнее село – к фельдшерице, рассказ почти о каждом дне невозможной службы. Она и дала справку помню была надпись – «психологическая депрессия». Показал ту бумажку председателю, он и говорит: «Бумага слёзная, с печатью. Верю, пойдешь в бригаду, что за слово «депрессия» - не пойму».

         Справка: «За годы войны было написано около 10 миллиардов семьсот миллионов писем. За перо взялись даже те, кто никогда не держал в руке инструменты легче топора. За тяжело раненных писали соседи по госпитальной палате. За неграмотных бабушек-внуки. Страна стала бескрайней полевой почтой с отделениями на каждой улице и адресами в каждом сердце. С началом войны письма на фронт отправлялись на номер полевой почты, номер воинской части и фамилию, имя, отчество адресата.     С 6 февраля 1943 года по приказу Наркома обороны были введены пятизначные номера полевых почт и отправления адресовались только на этот номер и ФИО. Были посылки из тыла на фронт, а с декабря 1944 года – с фронта в тыл – посылали трофеи ж.д. вагонов – по постановлениям за № 7054 от 1 декабря и за № 7192с от 23 декабря 1944 года: 5 кг для рядового и сержантского состава, для офицеров 10 кг, для генералов – 15 кг – не одного раза в месяц.

         Были серьезные запреты, так как письма переиллюстрировались по постановлению ГКО за № 756-37с от 6 июля 1941 года: запрещалось –            1. сообщать сведения военного, экономического и политического характера; 2. письма должны были быть не более 4-хстраниц; 3. был учрежден штат почтовых контролёров: неугодные места замазывались черной тушью.

         В.Д. Ганькин                                                                30.03.2020 г.

(«Ничто не вечно под луной»)

Натурально изменился облик наших граждан за постсоветский период (пошел же, подсчитай, четвертый десяток со времен переворота 1991-93-го годов, то бишь с эпохи незабвенного ЕБН): на смену фуфайкам, пониткам, сарафанам, дешевому ситцу, обуви фирмы «Уралобувь», «Прощай, молодость», парфюмерии типа «Тройного одеколона», «Шипр», «Красная Москва» пришла мировая продукция из Турции и США, Италии и Польши, из стран Азии. Иногда посмотришь украдкой (в моем возрасте в упор опасно глядеть – током шибанет, подумают – сглазит) на «белолицых» так и картинной галереи не надо, мамой клянусь – иконы ходячие. Правда, что касается души, то особого прогресса не наблюдаю, вполне возможно, скорее всего, наблюдается обратный ход.

         Вроде недавно было, что были в большом числе предприятия легкой промышленности – фабрики, комбинаты, ателье, дома быта. Помнится подлинный случай. Одна семья была в Ленинграде (Платоновы – Федор Романович и Галина Романовна) и, будучи в одном из магазинов, хозяйка говорит: «Федя, давай купим брюки?!». Сказано – сделано. Приехали домой, развернули, оказалось  пошиты на Красноуфимской швейной фабрике (была открыта в 1959 году, цель – занять женскую часть населения города). Помнится, что кадры готовили в железнодорожном училище. Местная швейная фабрика работала в две смены.

         Испокон века шитье и вязание было повседневным занятием, обычно с малолетства начиналось это ремесло – с детских тряпичных кукол. Все девичье добро, приданое годами делалось девичьими руками и хранилось в сундуках. Были и неумехи, что видно по частушкам:

Ах, сдобная – пшеничная, 
Ни ткать, ни прясть –
Никудышная.

Моя милка хороша -
Рукодельницей была:
В решето коров доила, 
Кочерыжкой пол мела.

Шила милому кисет,
Вышла рукавица.
Мне миленок мой сказал:
«Шить не мастерица!»

Есть и такие мудрости: «Портной Данило, что ни шьет, все гнило», «Портной изгадит, утюг изгладит», «Портной Проня шьет да порет», «И швец и жнец и на дуде игрец», «Иглой да бороной деревня стоит». Встречаются и фамилии на эту тему: Швецов, Швейкин от слова «шить»; Крайцов – кроить; Портнов, Шваров – портной; Кукольник – тот, кто шьет плащи.

         Немногим из нынешнего поколения говорит что-либо фамилия Зингер. Однако была такая династия из иммигрантов – евреев из Германии в Северо-Американские Соединенные Штаты. В этой семье был третий ребенок - Айзик или Исаак Зингер (27.10.1811 г.р., Питтстаун – 23.07.1875г. – Пейнтон, Англия). Всего же в семье было восемь детей. В 10-летнем возрасте он не стал ладить с мачехой и в 12 лет ушел из семьи вместе со старшей сестрой и начал самостоятельную жизнь.

От природы у Исаака была техническая жилка: будучи на каменном карьере он придумал буровую машину, за что получил свой первый патент и вознаграждение в 2000 долларов. Деньги он отдал сестре, и часть выделил своим домочадцам. Затем он подался в актеры и с труппой за пять лет исколесил многие штаты.

 В 1850 году устроился на работу в типографию, где оказались образцы швейных машин. Он никогда не утверждал, что является автором таких технических машин, таковые уже были – английские, немецкие. У хозяина он в долг взял 100 долларов, с условием, что за 40 дней сделает свой экземпляр швейной машины. Эти 4 декады он не спал, не ел, но справился с задачей. Но, не тут-то было: в патенте было отказано, жившие тогда авторы таких изделий подали на него в суд. Как-то все обошлось. Новый вариант его изделия подхватили промышленники, и в 1863 году было выпущено 20 тысяч «Зингеров. В 1858 году стоили они 100 долларов. Основное производство было сосредоточено в Нью-Йорке, где в 1868 году появился свой небоскреб  - «Зингер-Билдинг» высотой 187 метров, 47 этажей (был снесен в 1967 году). К этому времени выпускалось 600 тыс. «зингеров» в год, машины поставлялись в Россию, Турцию, Балканы, Японию, Китай. Свои заводы появились в Глазго (Шотландия), Германии, откуда поставка шла и в Россию. Наконец, в 1902 году появился филиал в Подольске, который на то время был поселком с населением 5 тыс., выпуск равнялся в 20 тыс. машин в год. С началом германской войны владельцы этой фирмы отказались от военных заказов и резко сократили производство. В Подольске до сих пор красуется труба с надписью «Зингер, 1914».

Сам основатель всемирно известной фирмы ввел внешнее управление. Некогда было, переключился на женский фронт.  В 1830 году Зингер женился на Катрин Мери Хейли – 3 детей; в 1836-ом на Мэри Энн Спонслер – 10 детей, в 1837-ом, с рождением сына от второго брака оформил развод с первой; в 1860-ом – второй развод; третья жена – Мак Гомнил 5 детей, в 1872-ом – новый развод. К тому времени жил в Лондоне. Был обвинен в двоеженстве. Была одна побочная дочь. В Лондоне жил в гражданском браке с Мэри Мак Гомнил. В Париже, в 1853 году познакомился с Изабеллой Бойер – 6 детей (умерла в 1879-ом).

Итого Зингер оставил 23 потомка, 22 млн., 2 виллы. В 1863 году фирма «Зингер» была закрыта, новые владельцы сохранили только вывеску. Подольский филиал вскоре стал «Поставщиком Его Императорского Величества», там были известные фамилии – Нобель, Сытин, Филиппов «Русь-Балт».

По технологии швейные машины делятся на ручные и ножные. Мне помогли глянуть на цены раритетных «зингеров»: от 2 тыс. до 12-17 тыс. Подольский филиал выпускал в лучшие времена до 2500 штук в день, в год -  порядка 20 тыс. По всей империи было несколько десятков мест реализации – около 50-60. Было такое место и в Красноуфимске на ул. Соболевской (ныне Советской), то ли в магазинах Шевелиных – купцов 2-ой гильдии, то ли в складах Поклевского-Козелл. Стоимость была где-то около 35 рублей (по современному курсу в пределах 350 тыс.). Машины расходились хорошо: рекламировали широко – в церквях, театрах, базарах и ярмарках. Выпускались рекламные проспекты. Распространителями были коммивояжеры. Мне рассказывали так: вот примет заказ этот господин и скажет: «Буду в такой-то месяц», и точно в эту оговоренную дату он у порога! Этими торгашами в основном были евреи и немцы. В первую германскую войну (докумекали опосля) многие из них были агентами немецкой разведки, ведь таким образом сведения могли поступать со всех глубин и окраин империи. Этих торгашей  народ обычно звал «комм», ибо куда нам запомнить такое мудреное слово «кммивояжер». Не просто было попасть в их число: надо знать язык, географию, пути сообщения, быть своим среди чужих. Они рекламировали не только саму машину, показывали как шить, как исправить, наладить, показывали запасные части, словом были ходкие люди, следов не оставили, а наших старожилов поминай как звали, но уверяю они «Жили и были». Образцы: ножные, ручные.

Что касается Подольского филиала, то он в 1918-ом году он был национализирован, в 1921-ом получил название «ПМЗ». В настоящее время существует по выпуску современных машин с брендом «Подольск» и «Чайка». В годы известной коллективизации наличие такой машины гарантировало раскулачивание и выселение туда, «куда Макар телят не гонял».

Надо вспомнить старину: тогда, в основном, швейным делом занимались мужчины; на «Зингерах» шили полушубки, шапки, рукавицы, даже модные сапоги и сапожки. Есть поверье: эту машину можно сломать, но не износить. Редкие экземпляры есть в музеях, частных коллекциях, у некоторых современных портних – это же такая реликвия, которая пережила столько событий – гибель империй, союзов, целых поколений, а она в рабочем состоянии!

        16.03.2023г.                                                          Ганькин В. Д., краевед

Мы на Одноклассниках

 

Мы в контакте

 

НЭДБ