Неделя детской книги

В этом году в библиотеке-филиал №1 традиционно прошла Неделя детской книги. Наша библиотека стала местом притяжения маленьких и больших читателей. И как может быть иначе если библиотекари предложили юным читателям отправится в экологическую прогулку с Лесовичком или посетить этикет час с Мальвиной, а еще пройти школу детектива с БиблиоХомсом. Для подростков прошел поэтический слэм «А рифма где?», а дошкольники отправились на турпоезде в путешествие по стихам Э. Мошковской. Все любители сказок Г.Х. Андерсена проверили свои знания в квест-игре «Сказки волшебного зонтика», участвовали в конкурсе рисунка «Моя любимая сказка». Самые активные участники получили в награду книги, а самое главное все участники НДК-2021 получили массу впечатлений и хорошего настроения. Более 190 детей посетили наши мероприятия.

«Книжкина неделя» закончилась, но не будем грустить, ведь в следующем году она снова придет и снова подарит нам волшебное незабываемое время общения с книгой. А пока давайте просто читать и любить книгу!

Абрамова Т.А.

О Поклевских-Козелл замолвите слово

Красноуфимский уезд был известен именами неординарных личностей, активная и плодотворная деятельность которых на общественном поприще вошла в историю нашего края. В числе их были гласные уездного собрания, учителя, врачи, состоятельные люди - купцы, землевладельцы, промышленники. Среди них редко упоминается имя Альфонса Фомича Поклевских-Козелл. А ведь он бывал в Красноуфимске, здесь имел винные склады (сейчас там ремзавод), дом, где был старый нарсуд. Владелец соседнего Тюшевсного завода заезжал к Голубцовым лишь несколько раз в связи с заключением договора о долгосрочной аренде Александровского винокуренного завода: «Поклевский приезжал с семейством в свой дом (22.07.1872): ночью Поклевский приехал (06.10.1872). Барин взяли меня и поехали к Поклевскому (04.12.1873)» - это в Красноуфимск, где у него все же был дом, а также был дом в с. Александровском, где его талицкие люди работали на арендованном винокуренном заводе.

Сами Поклевских-Козелл считали себя родовитыми поляками, хотя не скрывали, что выводят свой род из России. Их предок, некто Пётр Козлов, был «диссидентом» времен Ивана Грозного. Перешел на польскую сторону, за службу польскому королю получил имение Поклево (1). Предание, сохранившееся в семье Поклевских, объясняет семантику фамилии и имения просто: «под кленом». Так возникло образование Поклевские (от имения) - Козелл (от Козлова). Иногда эта фамилия писалась «Козелло-Поклевские», что диктовалось региональными условиями. Впоследствии Поклевских-Козелл часто подписывались только как Поклевские, реже, как Козелло. Это объяснялось необходимостью соблюдения порядка в финансовых документах. Интересная подробность. В Народной Польше после Второй мировой войны началась борьба с различными проявлениями аристократии, в том числе с двойными фамилиями. Власти потребовали от носящих двойные фамилии отказаться от одной из ее частей. Прошла даже кампания по смене паспортов. Таким образом, многие из Поклевских-Козелл ныне свои фамилии пишут лишь как Поклевские. От этих корней был тот самый Альфонс Фомич, о котором и его отпрысках речь пойдет дальше.

Родился он в 1809-м. Происходил из дворян Лепельского уезда Витебской губернии. Образование получил в Полоцком пиаристском училище и в Виленском университете. Карьеру себе сделал в империи. География его службы такова: Санкт-Петербург, в ведомстве госконтроля по департаменту морских отчетов (1830-й); Астрахань (1831-й) - столоначальник по рекрутскому присутствию; Томск (1834-й) - в должности общего губернского управления; снова Питер (1835-й) - в департаменте исполнительной полиции МВД, после здесь же - чиновник особых поручений; Тобольск (1838-й) - асессор (казенной палаты, которая занималась реестром доходов и расходов казначейства, опекала торговлю вином и солью). В заштатный Тобольск успешный молодой поляк попал после такого происшествия; на одном из званых вечеров кто-то из представителей императорских кровей нанес ему словесное оскорбление, за что был выброшен в окно. За время тобольской службы он заимел обширные связи, так как пути-дороги не единожды проехал по губерниям - Тобольской, Томской, Пермской. Размах его деятельности поражает: строил пароходы, искал золото, доставлял казенные грузы. «Совершенно неизвестно, когда он спал и вообще отдыхал. Только немногие знали, как работает этот миллионер и с какой осторожностью ведет он дела».

«Для жительства в деревне Подтитешной»

В анналах Красноуфимска имеются многочисленные, малоизученные и практически ни разу не публиковавшиеся в местной прессе письменные свидетельства времён Пугачёвского восстания. В своё время, 22 февраля (старый стиль) 1774 года, документы Красноуфимской станичной избы, захваченные 19 февраля (старый стиль) того же года карательной командой майора Д. О. Гагрина, были отправлены в Казань генерал-аншефу А. И. Бибикову, от которого они поступили в Казанскую секретную комиссию. Оригиналы этих документов хранятся в Центральном государственном военно-историческом архиве, а бумажные и электронные их копии ждут своих скрупулёзных исследователей в Красноуфимских госархиве и краеведческом музее. Сегодня мы с вами постараемся чуть-чуть приоткрыть часть из них современным красноуфимцам.

Не знаю кому как, а мне в архивных документах всегда интересно видеть фамилии. Важно это и тем, кто интересуется историей своей семьи,  рода. В пугачёвское время процесс образования фамилий среди простых россиян только-только начался. Высшие слои тогдашнего российского общества уже давно имели родовые прозвища, передававшиеся по наследству, чем безмерно гордились. Многие крепостные крестьяне ещё и тогда фамилий не имели, а только имена, дававшиеся при крещении, да прозвища, подчас меткие, язвительные, закреплявшиеся в быту. Они им были без надобности. Всеобщая надобность в фамилиях появилась лишь после освобождения крестьян в 1861 году, когда возникла необходимость закрепления и передачи по наследству некой собственности. Но вольные люди по примеру дворян уже начали примерять на себя фамилии, чтобы навеки запечатлеть себя в последующих поколениях. Именно в этом времени многим из нас и стоит искать свои корни, поскольку более ранняя история нам об этом, увы, ничего рассказать не сможет, а семейных преданий у простых людей, как правило, никогда не было. Тем интереснее вчитываться в архивные документы тех лет.

Вот, например, один из дошедших до нас документов из бумаг Красноуфимской станичной избы, датированный 13-15 января 1774 года - «Записка Красноуфимской станичной избы о билетах, выданных казакам и крестьянам-повстанцам на право свободного проживания в подгородных селениях», который будет интересен многим жителям деревни Подгорной. Позволим себе процитировать его: «1774-го году генваря 13-го ч[исла] дан билет казакам Никите Пантелееву сыну Авзянову, Самойлу Самойлову сыну Дылдину для жительства в деревне Подтитешной впредь до указу. 14-го дан билет казаку Филипу Кокореву жить в деревне Подтитешной. 14-го дан билет Андрею Силину сыну Никитину с сыном Андреем жить до указу в деревне Подтитешной. 14-го дан билет казакам Григорьо Андрееву сыну Окуневу, Андрею Еремину жить в деревне Подтитешной впредь до указу. 15 ч[исла] дан билет Феклисту Иванову, Федоту Булатову, Ивану Мальцеву и Петру Лягаеву для житья в деревне Подтитешной впредь до указу».

Вполне возможно, что кто-то из нынешних красноуфимцев Пантелеевых, Авзяновых, Дылдиных и прочих узнает в перечисленных повстанцах своих далёких предков. Из текста непонятно: проживали ли указанные люди до этого времени в деревне Подтитешной или прибыли с повстанческими войсками да так остались здесь по ранению ли или по болезни. Причём не факт, что навсегда. Зато ярко виден процесс образования фамилий. Например, потомки казака Григория Андреева, сына Окунева, в последующем вполне могли стать либо Андреевыми, либо Окуневыми. А могло быть даже и так: часть детей Григория с лёгкой руки писарей вошли в историю как Андреевы, а часть - как Окуневы. Такие казусы ещё встречаются и в наши дни.

Продолжение следует Сергей Русинов, г. Красноуфимск

//Городок. – 2009. – 13 марта (№ 11) . – С. 19

Первые красноуфимцы: кто они?

Народ скифский языка славянского

Теперь-то мы с вами знаем, чтовласть имущие нередко пользуются историей как средством власти, выдавая подчас нелепые версии за исторические факты. То же и с казаками. Их история, начиная с XVIII столетия, преподносилась в выгодном российской правящей элите свете, после революции в борьбе с непокорным народом такой подход был более выгоден новой российской власти. Поэтому лично меня, привыкшего с детства верить учебникам, во всей этой истории поразило то, что сами казаки вообще никогда не считали себя русскими.

Одним из апостолов официального видения казачьей истории считается В. Броневский, написавший в 1834 году «Историю Донского войска». Этот труд яростно критиковал тогда академик Ознобишин, который писал: «Басня, переданная Броневским о беглых московитах, основавших Донское казачество, не имеет основания ине выдерживает никакой критики... в момент появления казаков на Дону не было еще крепостного права... Предположить, что беглые были исключительно преступниками, тоже нет основания. Какое число преступлений надо было совершить, чтобы образовалась целая масса, целые тысячи преступников... сумевших проявить ум, сметливость, отвагу, успевших приобрести оружие, составивших правильное общество, беспощадное для преступников в его среде...» К словам академика можно добавить еще и то, что казаки имели свою национальную одежду, особый язык, лишенный слов среднего рода, со множеством азиатских вкраплений. Сомнительно, чтобы холопы так быстро построили истинно демократическое общество, которое не снилось даже хваленой римской демократии, тогда, как показывает опыт, преступники всегда образуют чисто авторитарные группы.