Кольцо

Быль, рассказанная Александром Родионовичем Мешковым в 1989 году

Подрядился отец мой в 1914 году строить на Урале Казанбургскую дорогу. И на месте тех мостов, которые перешагнули через реки Бисерть, Ут, стояли когда-то деревянные, рубленные артельными плотниками, над которыми был старостой мой родитель.

Помнится, говорил он поначалу, что задержимся на Урале до осени 16-го года, так как стройки железные обычно удавались за три года. Да вот с этой линией Казань-Екатеринбург вышла заминка. Сначала грянула германская война, и поубавилось на стройке народу, а после на часть артельных людей пошли похоронки. Потом два раза в году поменялась власть государственная. А через год началось братоубийственное кровопролитие - гражданская война. Одни говорили, что мы - «красные», другие - «белые». Так вот, через село Кленовское по нескольку раз гоняли они друг друга взад и вперед. Помнится, было это летом 18-го, втянули в дело и сельчан местных.

Слышал я местные легенды о лихих людях, о злодеях, которые разбойничали на Сибирском тракту, а тут смертоубийство творили средь бела дня на площади Торговой, перед церковью святой. Вот когда началось помутнение умов!.. Почитай, год трещали винтовки-трехлинейки, строчили пулеметы, ухали грозные орудия. Поначалу отряды «красных» с боями ушли в сторону уездного города. Осенью того же года слышались раскаты орудий: народ говорил, что Красноуфимск снова в руках отрядов с красными знаменами. Но вскоре все затихло, после говорили, что Гайда, генерал такой был, погнал те отряды далеко.

Весной следующего года по путям железным стали редкие поезда ходить. Мы со сверстниками, бывало, на звук паровозный бегали к путям, смотреть на эшелоны воинские. Смотришь: летит паровозик, вьется за ним дымок белесый, тянет 6-7 двухосных вагончиков, а в них солдатики бравые, или же прицепит он платформы, а на них орудия грозные, обслуга строгая.

Хорошо запомнился такой случай. В начале апреля он приключился. С составом воинским перед мостом через речку Пут оказия вышла: соскочил последний вагончик с рельсов, протащил его состав по рельсам, по шпалам маленько и встал. Выскочили солдатики на снег весенний, вышли и их начальники, несколько офицеров. Сказали те что-то, и встали служивые с винтовками по обе стороны состава. Подошла поездная бригада. Стали все кумекать, как неприятность ликвидировать. К тому времени селяне с ближних домов глазели на это происшествие, более смелые стали подходить к путям. Да тут ретивый солдатик стрельнул поверх голов, сопроводив выстрел подобающими по этому случаю, непотребными словами. Народ как сиганет прочь! Чуть позже стало очевидно, что шум был напрасным: вагончик, несмотря на видимое усердие, не хотел вставать на путь. Пришлось офицерику (заметил я на погонах один просвет без звездочек) идти в село, искать жерди, стяги. Нашли их кое-как, выковыряли из-под талого снега, принесли к тому злополучному вагону, и тот покорился, встал на место. Этим делом все тот «золотопогонник» командовал: бегал, командовал, махал руками. Махал-махал, да и слетело колечко с его правой руки на апрельский снег. «Виноватый» вагон стоит на путях, паровозная бригада готова тронуться - и вот, на тебе, такая неприятность. Давай солдатики искать то бойкое колечко, снег ворошить ногами, прикладами, Считай, все перемешали, утоптали, но усилия оказались напрасными. Махнул рукой колчаковский капитан на эту потерю, сел в состав, и поезд укатил.

После мы, ребятня неугомонная, оползали пути, но тоже ничего не нашли. Так, видимо, осталось офицерское колечко на веки вечные на кленовской земле.

В. Ганькин

Уржумов В. Кольцо/ В. Ганькин // Вперед. - Красноуфимск, 1999. - 30 июля. - С. 2.

Три дня простоя

Быль с присказками

ЕЩЕ летом 1910-го года прошел слух, что по нашим местам пройдет железная дорога: мол, начнется от Волги, от Казани неблизкой и выйдет к Екатеринбургу. А тамошние уже знали, что такое паровозы-поезда, могли покатить и в губернскую Пермь, в заводской Тасил, на сибирскую «железку» - в Челябу.

Слух слухом, а зимой 13-го застучали топоры по лесам и перелескам: где прошли инженерные изыскатели с нивелирами и шестами, набили колышков, разбили трассу, - там расчистили место для линии Казанбургской. Позже узнали - спешил фон Мекк (председатель акционерного общества Московско-Казанской железной дорога - прим. авт.): не один он хотел ухватить эту стройку, да вышло по нему; знал, видимо, не только дело, но и имел капиталец солидный, и дорожка к нужным людям была гладко проторена.

А весной 14-го не успел народ окрестный отсеяться, прошли по нашим селам-деревням языкастые господа, собирали сход, ошарашивали вестью неслыханной. Так и говорили: «Айда, народ мастеровой на нашу стройку, пойдут через ваш седой Урал поезда, за три года мы должны одолеть это дело, не зевайте, а то опоздаете». После схода отходили от народа подалее, отводили с собой старосту, писаря, попа, урядника, потчевали их задарма, поили чертовским зельем, сворачивали на свою сторону. В те времена далекие лежебок было мало, милостыню подавали хворым и одиноким, а так народ был крепкий, к труду с детства приученный, семьи были большие, безлошадных во всей волости набиралось с грехом пополам с дюжину, по этим обстоятельствам можно было и не агитировать, народ и так повалил на запись к десятникам и бригадирам. А там как приглянешься, не всем досталось место в их артелях. Почитай, со всех ближайших волостей набрался народ: были тут из Богородской, Алтыновской сторон, подрядились Саранинские, Криулинские, Банновские, с Алмаза и Рябкова, даже с куединских земель. Наехали инженеры-начальники в окружении артельных старост.

О чинах последних скажу особо - этот народец был особый, как правило, с опытом, бывали они на других стройках таких, были грамотны, разбирались в схемах-чертежах, знали счет деньгам, умели подойти к человеку, где словом ласковым, где твердым внушением. Так и говорили о них - «артельный», а артель-то набиралась человек двести. Несколько таких артелей на нашем седьмом участке (запомнил крепко - седьмой) были заняты на земляном полотне, были артели мостостроителей, артели плотников, которые на будущих станциях строили вокзалы, квартиры жилые для станционовских начальников, а позже появились тоннельные артели.

Так вот, почитай, как зазеленела трава, распустились листья в памятном, недобрым словом помянутом 14-м году, ожила линия Казань-Екатеринбург, с первого дня дружно пошла работа: росло земляное полотно, срезалась где земля, где наращивалась, двигались туда-сюда сотни подвод, ржали лошади, мелькали лопаты, в тяжелых грунтах в ход шли кайло, клин, кувалды, лом, стоял неугомонный людской шум. Работать приходилось в летние месяцы по двенадцать часов.

Улица Пролетарская (Большая Гостиная)

Не знаю, почему ее, a не Почтовую, назвали Гостиной да еще Большой. Не потому ли, что ведет к Большому гостиному ряду, к Гостиной площади? Так ведь и Почтовая тоже туда же ведет, кроме того, у нее был свой, пусть малый, но Гостиный ряд. А может, потому, что на Большой Гостиной проживали преимущественно купцы? Верно - что ни дом, то купеческий (в центральной, самой старой части, по крайней мере). Но и на Почтовой то же самое. Так называли бы Купеческая. Купец и гость ведь не совсем одно и то же. «Гость - иностранный купец или иногородний, живущий и торгующий не там, где живет» (В. Даль). Может быть, на этой улице были гостиницы для приезжих купцов? Но таких сведений в документах нет. Ну, нашим предкам было виднее...

Большая Гостиная прирастала от исторического центра в оба конца, но неравномерно: вниз росла быстрее, чем вверх, за Камешек (верхним своим концом улица уходила от реки, а нижним приближалась к ней). Поэтому нижняя часть заселилась раньше верхней, и нынешний ее конец старше начала. Судя по актам отвода земель под застройку домами, за улицей Трескова (раньше - Новой) они построены в 20-х годах нынешнего столетия, тогда как некоторым домам в нижнем конце более ста лет. По этой и другим причинам нумерация домов много раз менялась от начала до конца (каждый новый дом в начале улицы становился №1 или №2). Это сильно затрудняет «перевод» старых уличных номеров в новые, отыскание домов на местности.

Пройдем от улицы Куйбышева по Пр олетарской вверх, к Камешку. О двух угловых домах (№№84 и 89) было рассказано в статье об улице Куйбышева. Далее привлекают внимание два больших двухэтажных дома №80 и 81 по обе стороны улицы, бывшие купца Белянина. Это были главные дома в усадьбах, при них были и другие - для прислуги, работников, каменные надворные постройки, кладовые, конюшни. «Биография»дома №81 мне неизвестна, а другой, думается, главный белянинский, в 20-е годы был занят железнодорожной конторой (верх), низ - жильцами. В 30-40-е годы здесь находился горсовет (тогда уличный номер этого дома был 72), после него детские ясли №2, с начала 90-х годов и по сей день - кожно-венерологический диспансер.

Далее по четной стороне двухэтажный кирпичный дом, построенный недавно, а на самом Камешке - мечеть.

Горожане знают этот дом как школу №6 - базовую педучилища. По меньшей мере 3 поколения жителей соседних кварталов учились в этой школе, тысячи студентов проходили практику... И вот теперь «мечеть»...

Взглянем на улицу Свердлова

Двухэтажное кирпичное здание построено в 1903 году специально для 4-классного начального училища. В начале 20-х годов здесь находился детдом им. Луначарского. Памятная доска на здании гласит, что здесь зародилась первая пионерская организация в городе. Позже, в конце 20-х, здание было передано Урал-мари педтехникуму, а после слияния марийского и русского педтехникумов стало называться «первое здание педучилища». В 1941-43 годах здесь размещался госпиталь.

Еще в 50-60-х годах при этом здании было два деревянных одноэтажных флигеля, в котором жили директор, преподаватели, стояли и надворные постройки (склады, конюшня, прачечная, столярная мастерская...). Теперь ничего этого нет, за последние 30 лет сделаны два пристроя к главному (старинному) корпусу, а на месте двора возвысились два 5-этажных общежития, столовая. Но старинное здание бывшего 4-классного училища постройки 1903 года выделяется из всего этого архитектурного ансамбля.

Л. Зеленцов.

Зеленцов Л.С. Взглянем на улицу Свердлова: Старые дома. С них начинался Красноуфимск // Вперед. - Красноуфимск, 1996. - 26 авг. - С. 2